Бабулю "развели" за неродившегося сына

72-летняя жительница Новодвинска Архангельской области никак не думала, что, подняв трубку телефона, она услышит суровый мужской голос, который оповестит ее о серьезном ДТП, в которое попал ее сын.

Его еще можно уберечь от серьезной ответственности, если срочно положить пять тысяч рублей на телефон, номер которого продиктовал незнакомец с явно милицейскими нотками в голосе. Старушка прямо в домашних шлепанцах кинулась к ближайшей "закачайке", которая находилась в магазине на первом этаже ее дома.

Запустив в платежный терминал пять тысячных купюр и получив листочек квитанции, бабуля вдруг осознала, что ее как-то очень уж просто "развели". У нее никогда не было никакого сына, лишь у единственной дочери было два внука…

Заявление в милицию она отнесла, конечно, в тот же вечер. Но выяснилось, что клочок бумаги, на котором она впопыхав записала телефон грозного "милиционера", был выброшен ею в урну, которая стояла возле "закачайки". Причем туда же была выброшена и квитанция. А работники магазина регулярно наводили порядок в торговом зале, выбрасывая мусор и из урны возле терминала… Телефонного "разводчика" так и не нашли.

Не отвлекайте грабителя во время еды!

Об этом случае рассказано на одном из американских юридических порталов. Одно из самых нелепых ограблений последних лет случилось в Чикаго.

Поздним вечером двое налетчиков ворвались в готовящийся к закрытию "Макдоналдс", потребовав выручку и шесть бигмаков. Деньги им отдали сразу, а чтобы подогреть гамбургеры, нужно было включить печи. Незадачливые грабители согласились ждать! Когда в окнах ресторана вдруг замигали полицейские сирены, они бросились бежать, прихватив еду, но забыв про деньги. Когда полицейские выловили их, то оказалось, что налетчики так и не попробовали ни одного бигмака.

Эту американскую историю словно прочитал и взял на вооружение грабитель, который пытался "взять" деревенский магазин в селе Глебовское Ярославской области.

Вбежав в торговый зал, он потребовал у продавщицы деньги из кассы и ящик водки. Находчивая продавщица без особых эмоций вручила ему ящик "огненной воды", а сама чинно удалилась в подсобку, якобы за деньгами. Оттуда она позвонила участковому, который жил неподалеку. Милиционер, прибежав в магазин, застал такую картину: вспотевший мужик вцепился в ящик желанных напитков, не в силах его бросить, а продавщица спокойно собирает ему хлеб и консервы в пакет, якобы на закуску. Про деньги похмельный мужик даже и забыл…

Тепличный воришка стал кладбищенским "зомби"

Водитель такси из Северодвинска Архангельской области среди ночи подвозил дачника в СОТ "Тайга", что в 16 километрах от города. Был конец июня, самый разгар белых ночей на севере. Видно все, как днем. Когда машина проезжала мимо городского кладбища "Миронова гора", прямо перед ней выскочил из кустов голый человек, своим видом очень похожий на мертвеца или на зомби из фильмов-ужастиков: бледный, худой, с красными глазами и дубиной в руке.

Из одежды на нем была только набедренная повязка из веток и листьев. Водитель круто дернул руль и успел объехать чудовище. У пожилого дачника на пассажирском сиденье случился обморок. На четвертой скорости доехав до поворота с трассы на СОТ, водитель по "мобильнику" вызвал милицию. И скорую пассажиру. В дежурной части не очень-то поверили в сбивчивый рассказ водителя, но наряд на уазике все-таки послали.

Когда патрульные подъехали к кладбищу, прямо на них из кустов действительно с нечеловеческими воплями выскочило нечто почти голое и бледное с красными глазами. Но нервы у милиционеров оказались несколько крепче, чем у позвонившего в милицию таксиста. В конце концов выяснилось, что это самое "нечто" - тепличный вор, промышлявший кражами рассады с дачных участков. Его поймали дачники, накостыляли ему, раздели и отпустили восвояси. Огуречно-помидорный воришка босиком вышел от СОТ прямо к кладбищу, по дороге смастерив себе из листвы набедренную повязку.

Итог: вороватое "нечто" было приговорено к административному аресту и штрафу за нарушение общественного порядка на дачных трассах…

Банковский грабитель рассмешил клерка до колик

Трудно согласиться с сатириком Михаилом Задорновым. Ну не тупые американцы, не тупые!.. Зато прикольные. В Калифорнии невезучий по жизни парень составил гениальный, по его мнению, план ограбления банка. Кажется, все было предусмотрено. Однако, идя на дело, он вдруг забыл обязательный для грабителя банка атрибут - маску! И он нашел гениальный, как ему показалось, выход.

По дороге к банку он купил в соседнем супермаркете баллончик со взбитыми сливками и вымазал себе все лицо - ну, не узнаешь, точно! Молодой человек быстро вошел в намеченное к ограблению помещение. Когда же "замаскированный" грабитель, достав пистолет, сурово потребовал деньги, кассирша покатилась от хохота. Грабитель опешил. Возникла неожиданная заминка.

Тем временем сливки с его лица стали сползать. Он запаниковал и бросился к выходу. Поскольку крем лез в глаза, бедолага перепутал стеклянную дверь с окном и потерял сознание, со всего маху ударившись лбом о толстое стекло. В себя его приводила уже полиция.

Грабеж спиртного - только после 21 года

Молодой житель района Купчино в Санкт-Петербурге вошел в ночной магазин, достал предмет, похожий на пистолет, и потребовал от продавца выручку. Поскольку денег в кассе оказалось немного (продавец только принял смену), парень потребовал несколько бутылок дорогого коньяка. И тут возмущенный продавец заартачился: мол, мне кажется, что вам, юноша, еще нет 21 года, не могу вам спиртное дать!

Растерявшийся грабитель достал паспорт и предъявил его работнику торговли: вот, мол, мне уже все 23! Внимательно полистав документ, продавец согласился порадовать "совершеннолетнего" грабителя "напитками для взрослых". Через час незадачливого грабителя арестовали в его собственной квартире - адрес оперативникам подсказал, естественно, ушлый продавец, который запомнил его при "проверке документов".

Андрей Михайлов

Будни блюстителей порядка обывателям представляются либо как боевик, либо как героическая драма - с разоблачениями, погонями, перестрелками, драками, общением с уголовниками и проститутками. Так-то оно так, но в жизни сыщиков и следователей есть место и человеческим моментам - любви, дружбе и доброму юмору. публикует несколько почти правдивых историй из воспоминаний бывшего милиционера.

Валеркина зазноба

«По 500 рублей с носа­ - на борьбу с развра­том!» - объявил о «ко­нтрольной закупке» ше­ф ОУРа одного из стол­ичных райотделов. Эт­о означало, что сыщик­ам дали добро на рейд­ в один из борделей. ­Деньги-то должны выде­ляться казенные на та­кие забавы, но «земель­ные» сыщики - народ простоватый: откуда им з­нать, как правильно б­умажки оформляются? Поэтому скидывались с­ получки, ксерокопировали банкноты (чтобы ном­ера купюр не переписы­вать) и шли на задание, как п­отом напишут в газета­х, «под видом клиентов­».

Ассортимент секс-услуг в районе N, о котором идет речь, и по сей день остается завидным. Но в начале нулевых это был воистину российский Амстердам. Разумеется, со своей улицей Красных фонарей. В одну респектабельную квартиру, о которой прознали по случаю от залетного бонвивана, сыскари и решили нагрянуть.

«Пойдет Валера, у него заточка (имеется в виду физиономия - прим. «Ленты.ру» ) уголовника и вообще выглядит угрюмо - такому любая из жалости уступит даром», - сделал сомнительный комплимент коллеге старший опергруппы Саныч. Трое сыщиков и два понятых из дружественного райотделу ЧОПа мариновались в салоне трехдверной «восьмерки». Дутые куртки на каждом с трудом позволяли проворачивать какие-либо манипуляции в узком салоне.

Фото: Сергей Пономарев / «Коммерсантъ»

Валера получил на руки кэш - две тысячи целковых, и, упредив блудницу о визите, отправился навстречу приключениям. По легенде, он должен был прийти, заплатить за два часа и сообщить, что вслед за ним на «сеанс для взрослых» подойдет товарищ.

В те дремучие времена мобильные телефоны уже были, но пользовались ими рачительно: дорого было. Условились, что Валера, когда обживется в гостях у жриц любви, наберет на номер коллеги - и все, облава. Но что-то пошло не так.

Несколько слов о Валере. Это был угрюмый, немногословный сыщик. Когда выпивал, то любил рассказывать об армейском прошлом. Ходили слухи, что из вооруженных сил его поперли из-за какой-то истории, связанной с употреблением алкоголя. Носил он свитер с высоким горлом и обязательно заправлял его в джинсы. Ремень - широкая потертая армейская портупея. При всем желании щеголем Валеру назвать было сложно, как нельзя его было назвать и красавцем, и цицероном (он немного заикался). Но было в нем что-то, привлекающее женщин. Наверное, уверенность и прямота.

Бывало, уговаривает Валера барышню сотрудничать с милицией, чтобы прищучить какого-нибудь ее дружка. «А почему вы решили, что мне это интересно?» - сомневается женщина. - «П-п-потому что я так сказал», - объясняет Валера. Этой фантастической фразой - вернее, манерой ее произносить в стиле киллера Леона из одноименного кинофильма, Валера добивался невероятных результатов в работе.

Но вернемся к нашим проституткам. Прошло полчаса - звонки Валера сбрасывает. В ответ скупое эсэмэс: «РАНО». Час, полтора. Дверь подъезда открывается - выходит Валера. Как всегда, безмолвный, на лице - ни одной эмоции.

Ребята, у меня никогда негритянки не было, - чуть не плача, вдруг сказал сыщик.

Денег у него, разумеется, не оказалось. Он обещал вернуть. Но потом все благополучно забыли про утрату. Все-таки чувство у товарища вспыхнуло.

Злые языки поговарива­ли потом, что мужчину­ в заправленном под р­емень свитере частень­ко встречали в кабаках района в соп­ровождении экзотиче­ской чернокожей краса­вицы. А в конторе даже делали ставки: эфиопка она, сенегалка или нигерийка.

Рандеву с душком

Много повидал омоновец Смирнов за годы службы - и ужасов всяких насмотрелся в горячих точках, и бандитов матерых брал, и сутками в оцеплениях стоял. Но если уж начнет о службе своей вспоминать, то непременно о чем-то житейском, добром.

Как-то патрулировал он с коллегами район многоэтажек в Ростове-на-Дону. Ничего особенного: пьяных собирают, в райотделы доставляют, хулиганье воспитывают. И тут в кустах у помойки - нечеловеческое мычание.

Чуем с напарником - раскрытие изнасилования вытанцовывается! Мужик-то сверху на женщине был - я его ногой снял с нее, - вспоминает спецназовец.

Били насильника недолго, но дружно и кучно.

Не надо, я сама хотела! Сама! - шепотом стонала спасенная ростовчанка.

И тут до коллег начало доходить: ошибочка вышла.

Парни были в шаге от части 3 статьи 286 УК РФ - превышение должностных полномочий с применением насилия: в то время начала кампанию по борьбе с рукоприкладством в милиции. Но обошлось. Громко шептала, а не кричала «потерпевшая» неслучайно: ей не хотелось привлекать внимание прохожих, ибо то, за чем застигли милиционеры парочку, все же было своего рода преступлением.

Мы, короче, любим с ней друг друга. А оба - несвободны. - объяснил мужик. - У меня жена ревнивая, у Надюхи муж вообще - зверь. Пытались как-то встречаться украдкой, но страшно - в соседних домах живем, на виду. Ну вот и придумали...

А придумали любовники оригинальную схему отношений, пусть и с небольшим душком. В одно время выходят из дома - мусор выносить, и за бачками в кустах предаются утехам. Долго ли умеючи. Потом, как разведчики, часы сверяют - и расходятся до следующего рандеву.

Опять же, тараканов в доме не заведется.

Просветитель

Было в разветвленной, как сознание наркомана, системе криминальной милиции нулевых подразделение с очень благозвучным названием: «Отдел по борьбе с преступлениями в сфере нравственности». Занимались тамошние опера по большей части проститутками, поэтому прозвище от коллег им досталось довольно обидное: «пиписькин отдел» (не путать с почтенным муровским подразделением по борьбе с серийными маньяками).

На свою беду, 19-летний «земельный» дознаватель (самый «маленький» в милицейской иерархии) Ноздрин надежурил ночью притон, выявленный доблестными борцами за моральные устои.

Парни действовали, как и всегда, с размахом. Притон подобрали самый почтенный - шесть комнат, десять блудниц. Даже бассейн там был. Ротозеи из угрозыска ходят, подшучивают над куртизанками. А юному процессуалисту не до игрищ: ему эти хоромы детально, от руки нужно описать в протоколе - так начальница суровая велела.

«Обои в зеленый цветочек», «на кухне плита газовая "Гефест", на плите чайник», «кровать, предположительно двуспальная, размерами примерно 2х2 метра», «в ванной висят трусы дамские - пять штук»... Лейтенант заносил в протокол и менее существенные детали ничем не примечательной, кроме своих обитательниц, квартиры. Что взять с нестрелянного воробья.

И вот когда Ноздин уже начал входить во вкус описания интерьера, к нему подходит старший из отдела: «Вы изымать вообще собираетесь вещдоки, или мы тут до утра будем торчать?» Чувствовалось, что худощавый, интеллигентного вида оперативник в очках раздражен, но держится корректно из-за снисхождения к подрастающему поколению. Он и его коллеги поставили перед дознавателем две коробки с… орудиями преступлений.

Следом за резиновыми членами шли, как наивно подумал Ноздрин, дамские украшения. «Черные бусы, длина примерно полметра, на веревочке», - значилось до правки эксперта в протоколе паренька.

«Это, молодой человек, шарики для анально-вагинального массажа», - встрял просветитель, поправляя длинным пальцем съехавшие с переносицы очки.

Дальше опись имущества массажного салона проходила строго под диктовку «академика гинекологии», как обозначил для себя борца с проститутками Ноздрин. Салага узнал много нового о смазках, гелях, виброкольцах, мирамистине и других штуковинах, помогающим людям погрузиться в царство Эроса.

«Придешь в контору - руки не забудь вымыть с мылом. По локоть! - бросил напоследок новичку матерый сыщик в очках. - “Приборы” явно не со склада».

И вот тут Ноздрину захотелось оставить свои конечности в той самой коробке. Больше с «пиписькинцами» дознаватель никогда не работал.

Тяжелая старость мне выпала на долю. Оторванный от родины, растеряв многих близких, утратив средства, я, после долгих мытарств и странствований, очутился в Париже, где и принялся тянуть серенькую, бесцельную и никому теперь не нужную жизнь.

Я не живу ни настоящим, ни будущим – все в прошлом, и лишь память о нем поддерживает меня и дает некоторое нравственное удовлетворение.

Перебирая по этапам пройденный жизненный путь, я говорю себе, что жизнь прожита недаром. Если сверстники мои работали на славном поприще созидания России, то большевистский шторм, уничтоживший мою родину, уничтожил с нею и те результаты, что были достигнуты ими долгим, упорным и самоотверженным трудом. Погибла Россия, и не осталось им в утешение даже сознания осмысленности их работы.

В этом отношении я счастливее их. Плоды моей деятельности созревали на пользу не будущей России, но непосредственно потреблялись человечеством. С каждым арестом вора, при всякой поимке злодея-убийцы, я сознавал, что результаты от этого получаются немедленно. Я сознавал, что, задерживая и изолируя таких звероподобных типов, как Сашка Семинарист, Гилевич или убийца 9 человек в Ипатьевском переулке, я не только воздаю должное злодеям, но, что много важнее, отвращаю от людей потоки крови, каковые неизбежно были бы пролиты в ближайшем будущем этими опасными преступниками.

Это сознание осталось и поныне и поддерживает меня в тяжелые эмигрантские дни.

Часто теперь, устав за трудовой день, измученный давкой в метро, оглушенный ревом тысячей автомобильных гудков, я, возвратясь домой, усаживаюсь в покойное, глубокое кресло, и с надвигающимися сумерками в воображении моем начинают воскресать образы минувшего.

Мне грезится Россия, мне слышится великопостный перезвон колоколов московских, и, под флером протекших лет в изгнании, минувшее мне представляется отрадным, светлым сном: все в нем мне дорого и мило, и не без снисходительной улыбки я вспоминаю даже и о многих из вас – мои печальные герои…

Для этой книги я выбрал 20 рассказов из той плеяды дел, что прошла передо мной за мою долгую служебную практику. Выбирал я их сознательно так, чтобы, по возможности не повторяясь, дать читателю ряд образцов, иллюстрирующих как изобретательность уголовного мира, так и те приемы, к каковым мне приходилось прибегать для парализования преступных вожделений моих горе-героев.

Конечно, с этической стороны некоторые из применявшихся мною способов покажутся качества сомнительного; но в оправдание общепринятой тут практики напомню, что борьба с преступным миром, нередко сопряженная с смертельной опасностью для преследующего, может быть успешной лишь при условии употребления в ней оружия если и не равного, то все же соответствующего «противнику».

Да и вообще, можно ли серьезно говорить о применении требований строгой этики к тем, кто, глубоко похоронив в себе элементарнейшие понятия морали, возвели в культ зло со всеми его гнуснейшими проявлениями?

Писал я свои очерки по памяти, а потому, быть может, в них и вкрались некоторые несущественные неточности.

Спешу, однако, уверить читателя, что сознательного извращения фактов, равно как и уснащения, для живости рассказа, моей книги «пинкертоновщиной», он в ней не встретит. Все, что рассказано мною – голая правда, имевшая место в прошлом и живущая еще, быть может, в памяти многих.

Я описал, как умел, то, что было, и на ваш суд, мои читатели, представляю я эти хотя и гримасы, но гримасы подлинной русской жизни.

А. Ф. Кошко

В одно прекрасное утро 1913 года я получил письмо от знатной московской барыни – княгини Шаховской-Глебовой-Стрешневой, – одной из богатейших женщин в России, в коем княгиня горячо просила меня явиться лично к ней для переговоров по весьма важному делу. Имя отправительницы письма служило порукой тому, что дело действительно серьезно, и я немедленно отправился.

Княгиня в ту пору жила в одном из своих подмосковных имений.

Застал я ее взволнованной и расстроенной. Оказалось, что она стала жертвой дерзкой кражи. В уборной, примыкавшей к ее спальне, находился несгораемый шкаф, довольно примитивной конструкции.

В нем княгиня имела обыкновение хранить свои драгоценности, особенно дорогие ей по фамильным воспоминаниям. И вот из этого шкафа исчезли две нитки крупного жемчуга, кольцо с сердоликом и розовый бриллиант. Сердоликовое кольцо имело лишь историческую ценность, так как под его камнем хранился крохотный локон волос, некогда принадлежавший Евдокии Лопухиной – первой жене императора Петра Великого, кончившей свою жизнь, как известно, в монастыре по воле ее державного супруга. Один из Стрешневых, влюбленный в царицу Евдокию, выпросил у нее эту дорогую ему память. С тех пор эта реликвия переходила в роду Стрешневых от отца к сыну и наконец, за прекращением прямого мужского потомства, перешла к вызвавшей меня княгине.

Нитки жемчуга были просто ценностью материальной, что же касается розового бриллианта, то в нем соединялось и то, и другое: с одной стороны, он был подарен в свое время царем Алексеем Михайловичем жене своей (в девичестве Стрешневой); с другой – он являлся раритетом в царстве минералогии.

Княгиня была чрезвычайно опечалена утратой этих дорогих ей вещей, но и не менее взволнована мыслью о виновнике этой пропажи.

«Горько, бесконечно горько, – говорила она мне, – разочаровываться в людях вообще, а особенно в тех, кому ты привыкла сыздавна доверять. Между тем в этом случае мне приходится, видимо, испить эту чашу, так как и при самом покойном отношении к фактам, при самом беспристрастном анализе происшедшего, подозрения мои не рассеиваются и падают все на то же лицо. Я говорю о моем французском секретаре, живущем уже 20 лет у меня в доме. Как ни безупречно было до сих пор его поведение, тем не менее согласитесь с тем, что обстоятельства дела резко неблагоприятны для него: он один знал местонахождение пропавших вещей и вообще имел доступ к шкафу. Но этого мало: он вчера весь день пропадал до поздней ночи, что с ним случается чрезвычайно редко, и, более того, он упорно не желает говорить, где находился между 7-ю и 11-ю часами вечера. Согласитесь, это более чем странно?!»

Я счел нужным пригласить этого француза к себе в сыскную полицию для допроса. Секретарь оказался чрезвычайно симпатичным человеком, лет 45-ти, спокойным, уравновешенным, с лицом и манерами, не лишенными благородства, словом, с тем отпечатком во внешности, что так свойствен французам, – этим сынам многовековой культуры.

Он сказал мне, что крайне удивлен и опечален тем, что у княгини могла явиться, хотя бы на одну минуту, мысль об его виновности, но вместе с тем категорически отказался дать и мне объяснение своего времяпрепровождения накануне, между 7-ю и 11-ю часами вечера. Как я ни бился, как ни доказывал ему необходимость установления alibi, как ни уверял я, что все, им сказанное, не выйдет за пределы этих стен, что ни одно имя, особенно женское, им произнесенное, не будет скомпрометировано – все напрасно! Он готов был идти на всякие печальные последствия своего упорства, но решительно отказывался ответить на нужные мне вопросы. Я так упорствовал, ибо чувствовал нервами, всем моим существом, что француз говорит правду и ни в чем не повинен.

Я убежден был, что в этом благородном человеке говорят соображения рыцарской чести, а не страх и желание замести свои преступные следы.

Но, увы! Начальник сыскной полиции не может руководствоваться лишь внутренним своим убеждением, не может он не считаться с конкретными фактами, а потому и в данном случае не в силах моих было немедленно вернуть свободу симпатичному французу, и, волей-неволей, я передал его в руки следователя, высказав при этом последнему свои соображения. Следователь оказался упрямым, ограниченным человеком и, ухватись за факт скрывания нескольких часов, неизвестно где проведенных накануне французом, порешил арестовать его. И бедный секретарь был препровожден в тюрьму.

«Я выбираю уголовный розыск» - так называется книга ветерана МВД, а ныне преподавателя Ростовского филиала Российской таможенной академии, профессора Михаила Борисовича Смоленского. Книга посвящена 100-летию создания уголовного розыска, и в ней Михаил Борисович рассказывает о годах своей службы в отделении уголовного розыска ОВД Ленинского района. Служба пришлась на восьмидесятые годы, и в наши дни интересно вспомнить, как работала советская милиция.

Профессия сыщика, в глазах далеких от службы в правоохранительных органах граждан, всегда окутана ореолом романтики, героизма, самопожертвования. Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ, Эжен Видок, Иван Путилин и другие реальные и литературные герои притягивают к себе пристальное внимание, вызывают желание быть похожими на них. Бесспорно, работа в уголовном розыске и тяжелая, и опасная. Опасности подстерегают, но они не являются каждодневной реальностью. Будни оперативников уголовного розыска на самом деле представляют собой рутинную, изматывающую работу. В ней ней мало героизма, но случаются яркие, запоминающиеся моменты. Я постарался изложить их в своей книге.

- Какие события фигурировали в криминальных сводках тех времен?

Большинство преступлений, как правило, были рутинными: уличными или бытовыми. Колесо у машины открутили, меховую шапку с головы сдернули, пальто с вешалки украли или сумку из машины, побои соседу причинили. Настоящим бедствием были карманные кражи в транспорте и мошенничество, совершенное цыганками. То «медяшки» подсунут вместо золота, то «гаданиями» последнее отнимут.

Работы было много, а вот технически мы были обеспечены очень плохо. Криминалистической техники было очень мало, ее качество было низким. Эксперты-криминалисты Юрий Нафтулин, Анна Калайдова были опытными специалистами, они добросовестно работали и очень старались нам помочь.

Но как доказывать вину вора, чья причастность установлена путем оперативных разработок? Следов нет, украденное давно продано неизвестно кому. Часто опера старались таких жуликов запугать, выбить показания. Я в начале работы столкнулся с такой практикой. И быстро понял, что это не эффективно, да и опасно. Много хороших оперов сели за решетку за подобные действия.

Укрепили меня в этом мнении слова одного старого вора, которого я с Сашей Бочкаревым вез с Главного автовокзала в наш Ленинский райотдел. Его постовые милиционеры задержали с краденым чемоданом, и вызвали нас. Задержанный клялся, что нашел чемодан, и нес его в милицию, но якобы не успел.

Мы понимали, что он врет, и грозно пообещали, что когда приедем, дадим ему «прикурить» по полной, и он все расскажет. Дед хитро посмотрел на нас и сказал: «Во время войны я у немцев ящик гранат упер. Меня поймали и отправили в гестапо. Меня так били, что я кровью харкал. Но не признался, и меня отпустили. А вы пару раз мне по шее ударите, да так, чтобы следов не было - и тоже отпустите».

И он оказался прав. Оперу надо быть умнее и хитрее жуликов, уметь их переигрывать.

- И как вы применяли извлеченные уроки?

Однажды во время рейда с дружинниками по проверке криминогенных мест в районе, в квартире ранее судимого, которая значилась у нас как притон, я обнаружил на буфете часы «Дружба» со слоном на циферблате. Таких часов тогда было много, но эти были с приметной гравировкой: «Дорогому папе от детей». А я вспомнил, что полгода назад на улице Пушкинской была квартирная кража и среди похищенного значились часы именно с такой надписью. Хозяина притона мы задержали и сопроводили в милицию.

Утром я спустился в дежурную часть, сам вывел задержанного из камеры, привел к себе в кабинет. Несколько часов мы пили чай, курили и болтали «за жизнь». Он долго ругал всех: и «ментов», жизни ему не дающих, и дружков, что надуть его хотят. И упомянул Леху, которого поил-кормил неделю, но тот ему и полстакана не налил, а оставил какие-то копеечные часы. Леха был мне известен. Дело сдвинулось. Вот так и работали...

- Но опера расследовали и тяжкие преступления?

Конечно. Вот один из запомнившихся случаев. На улице Красноармейской произошло убийство. Вроде все просто - сосед зарезал соседа, нанеся ему множество ножевых ранений. Но орудие убийства мы никак не могли найти. Убийца пребывал в ступоре и повторял, что зарезал соседа палкой.

Мы тщательно осмотрели квартиру. В углу стояла обычная трость, которая тоже была в крови, как и окружающие предметы. Все брали ту палку, вертели в руках и ставили на место. И только утром, когда убийца пришел в себя, он сообщил на допросе, что в трости спрятан стилет, который обнажался при повороте ручки. Я поехал изымать трость. Действительно, внутри был 40-сантиметровый клинок со следами крови.

- Кто из коллег были вашими наставниками?

Я учился ремеслу сыщика у таких мастеров, как Анатолий Суслов, Юрий Колосов, Юрий Бабанский, Вячеслав Волошин. Их имена и фотографии приведены в книге.

Помню, как было раскрыто убийство на улице Московской: там нашли тело пожилой женщины, которую забили до смерти. Расспросив соседей, мы задержали двух знакомых убитой: мужчину и женщину, которые часто бывали у нее в гостях. Они все отрицали. В разгар допроса в кабинет зашел Анатолий Суслов, который сначала молча слушал, а потом вдруг спросил тетку: «А что за бурые пятна у тебя на ботинках?»

Только тут мы посмотрели на ее обувь... Через минуту она уже рассказывала, как убивали старушку. Опытные сыщики говорят, что в деле мелочей не бывает. Обгорелая спичка, клочок бумаги и даже плевок могут стать неопровержимыми уликами.

- Насколько отличалась работа советской милиции от российской полиции?

Прежде всего материальное снабжение. На весь Ленинский уголовный розыск тогда была одна автомашина «жигули»-«копейка» с номером 12-90 РОФ. А личных авто ни у кого тогда не было. Неоднократно я возил задержанных в наручниках на трамвае...

Однажды так Сашей Савиным мы везли задержанного наркомана, подозреваемого в краже. Вдруг он стал кричать, что «менты» его, невиновного, задержали, позвал на помощь ехавших в трамвае граждан. Возник ропот. Пассажиры, среди которых было много выпивших, стали опасно на нас надвигаться. Лица злые. Милицию ведь горячо любят только в кино. Это я быстро понял.

Что делать? Задержанный, хотя и в наручниках, но если ему дать выскочить из трамвая, то сбежит. А нам с Сашкой бока намнут, несмотря на его боксерские навыки. Тогда я с испугу, возьми и скажи, что задержан этот тип за изнасилование ребенка. Боже мой, как мгновенно изменилось настроение людей! Его чуть не убили в трамвае. Хорошо, что мы были почти возле райотдела. Еле вытащили его из трамвая...

- Насколько соответствуют истине кадры из популярных сериалов «про ментов», где, к примеру, материалы дел укрывают, прячут в укромных местах?

Не скажу как сейчас, но тогда, конечно, все «химичили». Это было обычным делом. Старались дела по малозначительным или не раскрываемым преступлениям, мы их называли «глухарями», не возбуждать. Уговаривали потерпевших слегка изменить показания. И вот уже кошелек не украден, а потерян, сумка становилась не похищенной, а забытой.

Даже юмор на эту тему был «черный». Например: «два рулона рубероида, лежавшие на крыше строящегося дома, были унесены ветром, причем очень далеко». «Торнадо» были частными гостями в Ростове-на-Дону! А экзотические птицы из зоопарка - вообще потенциальные беглецы. Просто массово улетали, очевидно в теплые края. И змеи тоже. Правда, не улетали, а уползали, но сути это не меняло...

- Как выглядел обычный день в райотделе милиции?

Мы вели опросы граждан, задержанных нарядами милиции по подозрению в совершении какого-нибудь преступления, начиналась оперативная работа с ними. Она заканчивалась или передачей подозреваемого следователю, если было достаточно улик и доказательств. А если нет, задержанного отпускали. Все это, как правило, заканчивалось глубокой ночью. В кабинете у каждого стояла раскладушка, на которой частенько и засыпали. Было бессмысленно добираться домой: ведь через 3-4 часа снова на работу.

Годы, проведенные в уголовном розыске, не забудешь никогда. Да, это рутинная, в чем-то монотонная работа. Распорядок дня не менялся, менялись только люди, дела и события. Но никогда один день не было похож на другой.

Нас, работавших в уголовном розыске, такой темп жизни захватывал. Неописуемое состояние, когда раскроешь «неочевидное» преступление! А если находился преступник по отказанному в возбуждении уголовного дела материалу, счастье было двойным. На душе становилось радостно, когда справедливость торжествовала.

- Документальная повесть получилась очень подробной и очень правдивой. Чего вы желаете добиться?

Цель-максимум моих книг это не только рассказать о работе моих коллег, увековечить их неприметный, но очень важный труд. Я надеюсь и на то, что молодые люди, почитав эти книги, выберут наш путь и пополнят ряды борцов с преступностью.

Документальное повествование «Я выбираю уголовный розыск» вышло сразу в двух вариантах, в ростовском и московском издательствах. Одновременно с ними Михаил Смоленский издал художественную книгу «...Но конец их будет по делам их», где истории о ростовском уголовном розыске написаны в беллетризованной форме. Любители детективного жанра, а также рассказов о криминальном мире «Ростова-папы» получили великолепный подарок.

Беседовал Александр ОЛЕНЕВ.

Малолетка в мое время была своеобразной школой воспитания, кто-то ее проходил и становился мужиком, кто-то ломался, но были и такие особи которых малолетка превращала в животных. Нет, задатки у них скорее всего были и раньше, но там они их развивали, совершенствовали, давали своей душе разгуляться. С одним из таких маньяков судьба свела меня в Ковельской ВТК, по сути самой , мягкой, которые мне довелось пройти.
Ленька Мудак (владелец такого прозвища должен бы оскорбиться, но Ленька гордился, в его понимании это был огромный, страшный человек которого все боятся) отличался от обитателей тех мест огромным ростом и лицом, буцквально скопированным с фотографии горилы в зоопарке, выпклый лоб, глубоко посаженые глаза, большие губы которым бы позавидовала и Памела Андерсон. А еще Ленька был патологическим садистом. В битье себе подобных там никого не удивишь в те времена, но Мудак бил по особенному-заставлял жертву стоять по стойке смирно, смотреть на него, несколько раз замахивался, доводя руку до лица, словно наносил удар, оттягивал и с третьего, пятого раза бил. Паренек падал как подкошенный , Леня его заботливо подымал и снова повторял экзекуцию . Когда же жертва вырубалась, его подручные отливали водой, подымали… Что удивительно, очень редко случалось выбить челюсть, но мозги буквально варились в голове! После этого, когда Лене надоедало, забивал ребят ногами, а когда входил во вкус, палкой, табуреткой. Если другие рисковали за подобное попасть в карцер и уехать на усиленный режим (срок редко добавляли, администрация репутацией дорожила), в колонию для взрослых, то Ленька был на особом положении, подшефный самого начальника колонии из которого тот в свою очередь обещал воспитать советского гражданина! Как можно перевоспитать маньяка и садиста не совсем знает психиатрия, но политика страны тогда твердила обратное. Кто ж рискнет это опровергнуть? Рискнул один паренек из Киева, небольшого росточка, но с характером бойца.
Мудак его выделил из толпы сразу, с первого же дня, не желал этот столичный паренек сливаться с массой, выделялся, всегда аккуратный, чистенький, наглаженный , но даже не это главное, его остроумие сражало наповал, заставляло падать от смеха, валяться на полу. Леньке нравилось смотреть на валяющихся на полу, но не от смеха. На первый раз паренька побили нежно, всем активом, в воспитательных целях, предупредили, мол не нравится Леньке такое веселье, потише себя ведите. Потом за перевоспитание взялся сам, да так, что паренька унесли в санчасть. Через неделю тот выписался оттуда и на следующее утро как ни в чем не бывало пошел на работу.
Курить на малолетке тогда было нельзя, а потому мы отыскивали укромные места и быстренько, по две затяжки, передавая друг-другу сигарету, дымили. Киевлянин был в тот день какой-то задумчивый, куда-то исчезли его шутки, веселость, лишь глаза горели каким-то неестественным для него огнем. Быстренько докурив, ни с кем не поделившись в этот раз, киевлянин прошел к груде металлолома, отыскал напильник из которого кто-то пытался сделать охотничий нож, но запорол и выбросил, с оглядкой сунул его под фуфайку и пошел к будке мастера где в это время активисты , бригадиры совещались. Будка располагалась почти под потолком чтоб оттуда видеть весь цех, киевский уселся у подножия и стал ждать. Вот открылись двери, оттуда вывалились руководители, потопали по железным ступеням, чередой прошли мимо отступившего от лестницы паренька. Леня Мудак шел последним, как главный руководитель, вот его начальственный взгляд остановился на парне…
-Ты чего еще не работаешь? Или тебя ускорить?!-Леня не переносил вид неработающих в его цеху, он уже было собирался влепить парню громкую затрещину как тот вдруг раскрыл полу фуфайки и Леня увидел огромный, сантиметров 40 нож. Рука, занесенная уже для удара вдруг так и застыла на плече парня, глаза полезли из орбит… Мудак и предположить себе не мог подобного, его, повелителя жизни и смерти этого стада, от одного вида которого замолкали птицы в ужасе. Этого не могло быть потому, что этого просто не могло быть! Наверное что-то подобное вертелось в его животной голове когда острозаточенный напильник мягко вошел в его живот. Леня заорал так как не орет даже цеховая сирена, призывая ребят на обед или возвещая конец работы. Киевскому это тоже не понравилось, а потому он выдернул нож из пуза и всадил его прямо в открытый рот. В этот раз нож буквально разорвал Мудаку щеку, крик оборвался, превратился в вытье… В этот момент в воротах цеха показались охранники, они бежали будто наперегонки за премией. Киевский же спокойно достал сигареты, подкурил и помахивая огромным ножом с улыбкой смотрел на эту гонку.
-Не играйте в героев, сейчас докурю и пойдем сдаваться ,-и охранники застыли словно вкопанные .
Картина была просто завораживающая-под лестницей подшефный самого, весь в крови, с разорванным в клочья лицом и спокойный, словно мясник на мясокомбинате, паренек. Царь, смерд и лужа крови! Каждый маньяк рано или поздно находит свой конец, нашел его и наш местный, возомнивший себя царем!